Подарок для Блудный Автор

[OP-Santa]

Для:  Блудный Автор
По заявке: Луччи/Паули

Название: Традиции
Автор: Smthng Diabolical
Персонажи: Луччи/Паули
Категория: слэш
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (2300 слов)
Краткое содержание: у всех свои традиции — у людей, городов, и у пар.
Комментарий Санты: Поздравляю с Новым годом!

Где-то неподалеку шандарахнул фейерверк и Паули вздрогнул от неожиданности. Видимо, кто-то недотерпел до полуночи, да даже и до вечера. Сгущались сумерки, на подоконнике по новогоднему обычаю подрагивали огоньки свечей — секретарша зажгла прямо перед тем, как с сочувствием вздохнуть и уйти. Послышался приятный женский смех, бодро застучали каблучки — мимо двери прошли, кажется, последние конторские служащие. Откуда-то явственно доносился запах горячего вина с пряностями. Паули потер виски и вновь вгляделся в чертежи — праздник или нет, а их надо проверить, утвердить приложенную к каждому закупочную смету и отправить на верфь в течение пары дней, иначе придется платить неустойку. Чертова знать со своими чертовыми внезапными заказами! И чертова бумажная работа. Да лучше б он вовсе не становился никаким начальником. И вообще не высовывался. Сидел бы в уголку и строгал доски. Нет, зачем-то потребовалось становиться мастером своего дела. «Комплекс перфекциониста», — помнится, пару лет назад говорил ему кто-то. — «И, позволь отметить, распространяется он у тебя не только на работу. Вон, проигрываешься ты так же тщательно и до совершенного конца... » Паули улыбнулся и тут же помрачнел — припомнил: Каку это говорил, кто б еще мог непринужденно выдать такие словечки. А вспоминать Каку Паули не любил. И... всех остальных тоже. Он прилежно выполнил разученное недавно дыхательное упражнение: глубоко втянул носом пахнущий гвоздикой и корицей воздух, выдохнул ртом. Отложил отсмотренный чертеж и достал следующий лист. До полуночи еще несколько часов, достаточно, чтобы добить эту папку.

Вновь грохнул фейерверк. Паули машинально глянул в сторону окна — свечи обгорели до половины, красный воск тек по подсвечникам. Черт, неужели он так задумался? Настенные часы показывали без четверти одиннадцать. Паули чертыхнулся сквозь зубы и шлепнул на чертежи кривоватый гранитный брусок, служащий ему пресс-папье. К дьяволу работу, так и весь праздник можно просидеть, пялясь в бумажки.

Улица встретила его шумным весельем. Поток людей в яркой красной одежде, распевающих песни, держащих фонарики и сладости на палочках, двигался к площади Лигурия. Оттуда тянуло дымом, наверняка, самый большой в городе новогодний костер уже вовсю полыхал — Ватер 7 свято чтил свои многочисленные обряды. Паули поднял повыше воротник куртки — еще не хватало, чтобы его узнали, вдруг попадется кто-нибудь из тех, кому он все еще должен кругленькую сумму — и стал пробиваться сквозь толпу в сторону первого дока. Можно было бы пойти и на площадь, встречать наступающий год традиционно, в шумной и хмельной толпе. Под бой часов поцеловать какую-нибудь симпатичную одинокую девчонку и, если повезет, смотреть фейерверки в обнимку с ней же. Какой отличный повод к знакомству — обычай. Да, в голове у Паули все складывалось замечательно, подробности продумывались вот уже лет десять, не меньше. И каждый новый год воплотить замечательный план в жизнь он так и не решался. Тем не менее, подумать об этом еще разок тоже было традицией — его личной, частью традиционного Нового года Паули, состоящего из пирушки в столовой первого дока, привычной компании плотников Галлей-Ла, пары-тройки бутылок игристого, фейерверков, пространного тоста от Айсберга и медленного путешествия домой под сереющим рассветным небом. Ничего особенного. Пожалуй, Паули получал большее удовольствие не от самой праздничной ночи, а от предновогодних прогулок по декабрьскому вечернему Ватер 7, среди домов, где в каждом окне мерцают свечи. Хотя погода в это время года не особенно располагала к прогулкам — ледяной морской ветер в полную силу гулял по улицам. Может, и идти всего ничего, а успеваешь промерзнуть до костей. Вот, например, как сейчас.

Паули высунул нос из шарфа, только войдя в жарко натопленный дом, служащий всему первому доку столовой и местом для проведения всех празднеств. За стеной громогласно хохотал Тайлстон и звенели бокалы. Пахло хвоей. Судя по времени, Айсберг сейчас как раз должен начать скрупулезно озвучивать все достижения уходящего года и планы на следующий. Считай, и не опоздал. Паули улыбнулся, повесил куртку на вбитый в стену гвоздь, окончательно выбросил из головы чертежи и сметы и пошел веселиться.

Лилось игристое, били часы, Лулу метко засадил пробкой от вина в горящую лампу, отчего первый фейерверк случился несколько раньше намеченного, новичок Тони аккуратно жевал свои двенадцать виноградин, не обращая внимания на насмешки — только сказал, что желание у него действительно важное и что ему наплевать, что там о нем думают. Паули ему немного позавидовал. Захотелось тоже чего-нибудь хотеть — так сильно, чтоб по-детски есть виноград в момент наступления Нового года. И с этой мыслью к нему пришла тоска, та самая, загнанная глубоко внутрь, так, чтоб не всплывала. Он мог бы кое-чего пожелать. Кое-чего совершенно несбыточного. Пусть бы все вернулось на круги своя и стало так, как раньше. Пусть не было бы никакого Эниес Лобби и этой черной тоски. «Заткнись, тупица», — пробормотал Паули сам себе под нос. Даже если бы заварушки с Эниес Лобби не случилось — все изначально было ложью. Профессия. Эмоции. Дружба. Они, те, кто ушел, солгали во всем. Предали. А после всего... Еще, возможно, и умерли. А Паули до сих пор не мог осмыслить всю ситуацию и пережить их отсутствие. Или смерть. Будто они все еще его друзья. Наверное, он идиот, раз мучается этим уже два года.

Тонкий бокал-флейта хрустнул в пальцах. Тайлстон засмеялся над этим, видимо, не заметил выражения лица Паули — ну и отлично. Хреново, что все это опять пришло на ум. Теперь так просто не выгонишь.

Паули пил, ел, хохотал и кричал вместе со всеми, и пошел смотреть фейерверки, и снова пил. И в общем, ему было весело, но домой он все же отправился одним из первых. Начинало светать, ветер неожиданно улегся, в голове приятно шумело и Паули искренне надеялся, что доберется до дома быстро, а там свалится в кровать и мгновенно уснет.

— Ты только не забывай смотреть по сторонам, — Тони напутствовал его с серьезным видом. — Помнишь ведь, что первый, кого встретишь на улице в Новом году, предскажет тебе судьбу? Если, допустим, старуху, то...

— Отвали, пацан, — Паули добродушно похлопал его по плечу. — Я не верю в эту примету.

— Ты просто запомни, я тебе потом все расскажу, — не обиделся Тони.

Паули усмехнулся, зажал зубами сигару и вышел.

Его путь пролегал в стороне от центрального района, где праздничные гуляния только подходили к завершению. В старых жилых кварталах в это время все уже отшумели и давно лежали в постелях. Паули медленно шел по пустынной улочке вдоль узкого канала, засунув руки в карманы, с сонным благодушием рассматривал дома, увитые гирляндами. В голове еще играл алкоголь, быстро выветриваясь на морозе. Пузатые тучи, вечером нависавшие над городом, за ночь неожиданно разбежались, и было видно, как светлое небо начинало розоветь. Завтра, то есть уже сегодня, в первой половине дня точно будет солнце. Паули выйдет из дома — не раньше, чем после обеда, но выйдет, куда деваться, заказ из Мариджоа ждет — и пойдет в контору, щурясь от яркого света. Вот тогда-то он и повстречает свою судьбу на весь год, и Тони с кучей ненужных подробностей расскажет ему, что с этим делать. А сейчас — ну кто ему может встретиться в этом сонном царстве, ведь осталось всего лишь повернуть за угол и пройти десять метров до крыльца дома.

Паули повернул за угол, глядя в противоположную сторону, на фонарь на другой стороне канала. И чуть не сбил с ног какого-то человека в темном пальто.

— Ой, прости, друг, что-то я задумался, да и не ожидал, что в такое время тут...

Паули сделал шаг назад и посмотрел на человека.

— Будь я проклят... Что за херня? — вырвалось у него само собой. Сигара выпала изо рта.

С фирменным непроницаемым выражением лица перед ним стоял Луччи.

— Какого... Какого черта?

Сердце бешено колотилось.

Луччи сильно похудел. Из-под короткого, не по погоде пальто выбился воротник желтой рубашки в горошек — Паули никогда не видел, чтобы Луччи носил такие. Слегка небритый, с волосами, стянутыми в хвост, без голубя на плече он выглядел совсем непривычно. Черт, он выглядел бы как призрак самого себя, если бы не легкий пар от дыхания, четко различимый в прозрачном утреннем воздухе. Паули глубоко вдохнул и выдохнул, но сейчас никакие дыхательные упражнения не помогли бы ему успокоиться.

— Уходи, — выдавил из себя он. Луччи молчал, просто нечитаемо смотрел Паули в лицо. Паули сжал кулаки.

— Я не хочу знать, что ты здесь делаешь. Даже думать не хочу, что могло заставить тебя показаться в Ватер 7.

Еле заметно, самыми уголками губ Луччи улыбнулся. Кровь ударила Паули в голову и застучала в висках — вместе с острым пониманием.

— Отправляйся обратно в ад, — он проорал бы эти слова, если б не боялся разбудить спящие дома и привлечь к ним внимание. — Ты, выблядок, должен был сдохнуть! Ты правда притащился сюда для того, чтобы встретиться со мной? Зачем? На что ты рассчитывал? Я не знаю, что тебе сказать, это какой-то абсурд, этого просто не может происходить, черт возьми!

Луччи смотрел на него и в его глазах Паули вдруг увидел печаль. Это почему-то успокоило.

— Какого черта. Я не хочу об этом думать, — повторил он. — Это не для меня, не умею я решать такие проблемы.

Он отвернулся и посмотрел на плещущуюся в канале мутную черную воду. На фонарь, со скрипом качнувшийся на подвесе от краткого порыва ветра. Фонарю Паули и сказал:

— Роб. Просто уйди, пожалуйста.

Пронизывающий ветер подул со стороны дока. Фонарь качнулся еще раз. Паули засунул озябшие руки обратно в карманы.

— Я рад, что ты жив, — шепотом признался он.

Луччи стоял, не шевелясь, и смесь эмоций на его лице Паули не взялся бы расшифровывать.

— Давай теперь ты сделаешь так, чтобы я больше никогда тебя не видел, — устало проговорил Паули. А потом он кое-что вспомнил и его разобрал истерический смех.

— Ты!.. Ты же первый, кого я встретил в этом году! Чертова примета! Старуха, монах, или ребенок — там на все случаи есть объяснения! Надеюсь, в списке среди прочего есть и уебок, предавший всех, кто его любил! Не хотелось бы остаться без предсказания!

Паули захлебнулся смехом, раскашлялся, задыхаясь, потер кулаками глаза, чтоб смахнуть проступившие слезы. А чертов Луччи по-прежнему стоял молча, словно он и впрямь привидение.

— Есть еще один неплохой обычай, — сказал Паули с вновь накатившей злостью. — Чтоб быть весь год счастливым, надо в новогоднюю ночь искупаться в канале. Последний раз я делал это четыре года назад, помнишь? Мы все тогда друг с другом переспорились, и все на слабо полезли в воду. Кроме тебя и Каку, и потом мы вас еще долго дразнили чистоплюями. И самое интересное, — Паули с усилием сглотнул подступивший к горлу комок, — самое интересное, что год потом действительно был хорош. В том году у нас все и началось.

Ограждения вдоль канала здесь не было, только невысокий каменный бордюр. Паули встал на него спиной к воде, покачнулся, балансируя. Луччи нахмурил брови и сделал шаг вперед. Паули смотрел на него сверху вниз.

— Я окунусь, а ты после этого исчезнешь, пропадешь пропадом, сукин ты сын. Лучше бы я никогда в жизни тебя не знал.

— Стой, — глухим незнакомым голосом сказал Луччи. Паули издевательски ухмыльнулся и упал назад.

Вода обожгла холодом, выбила из груди воздух. Паули крепко приложило об каменное дно, отбросило в сторону. Он лихорадочно загреб наверх — и наткнулся рукой на камень. Вокруг была только темнота. Его охватила паника, легкие разрывались, он сделал пару мощных гребков и ударился еще раз, лбом и виском. В голове загудело.

Что-то рвануло его за шкирку, как котенка, вытягивая из воды. Паули судорожно вдохнул ледяной воздух. В глазах двоилось, но обеспокоенное лицо Луччи он разглядел.

— Луччи, черт тебя дери, — пробормотал Паули и отрубился.

Он то приходил в себя, то снова терял сознание, пока Луччи тащил его на себе по скрипучей лестнице. Где-то под собственной дверью его вырвало водой и небольшой частью праздничного ужина. В следующий раз он очнулся голым и завернутым в одеяло. От холода его било крупной дрожью. Луччи снял пальто и сидел в этой дебильной, так не подходящей ему рубашке, роясь в ящике стола.

— Слева, — просипел Паули. Луччи кивнул и достал из левого угла фляжку с ромом. Скрутил колпачок и сунул Паули под нос. Паули снова замутило, но он все же сделал глоток, застучав зубами по краю горлышка. Ром комком жара упал в желудок и моментально отозвался в голове. Неудержимо потянуло в сон.

Луччи был рядом и уже без дебильной рубашки, у него были теплые ладони и весь он был такой теплый, что Паули, наплевав на все, прижался к нему, чтобы согреться. Его пальцы чуть подрагивали, когда он поднял руку и потрогал крупный рваный шрам между правой ключицей и маленьким темным соском.

— Этого не было.

Луччи неопределенно хмыкнул. Паули прижался щекой к его груди и слушал, как мерно стучит сердце.

— Не сдох, мать твою. Роб, ты все-таки не сдох... — еле слышно прошептал он. Луччи чуть сильнее сжал его плечо в ответ. Так, слушая стук его сердца, Паули провалился в дрему.

Во сне он чувствовал, как его привычно обнимает тяжелая рука, и губы касаются плеча. И, кажется, слышал слово «Прости». Или, может, выдумал это сам.

Паули проснулся от крепкого запаха кофе и солнечного луча, ползущего по лицу. В окне виднелся кусок ярко-голубого неба и это значило, что погода и впрямь отличная, а запах значил, что Роб вчера опять остался ночевать у него, сидит сейчас на кухне со своей любимой кружкой из глазурованного фарфора, белой снаружи и синей внутри, и пьет, как всегда, черный-черный и ядрено-сладкий кофе, потому что у него тоже есть свои традиции. На долю мгновения Паули охватило чувство острого, беспричинного счастья. Потом он проснулся окончательно.

Первым делом Паули коснулся головы — в том месте, где он ударился, была небольшая шишка. События вчерашней ночи помнились до отвращения отчетливо. Чего ему только не случалось творить с пьяных глаз, но то, что он устроил вчера, было совсем чересчур.

Черт возьми! Луччи сидит у него на кухне и спокойно пьет свою отраву!

Паули сел, обхватив руками голову. В черепе будто произошел маленький взрыв. Переждав приступ тошноты, он свесил ноги с кровати и принялся натягивать валявшиеся на полу домашние штаны. Не надо ни о чем раздумывать и строить планы, сейчас он просто пойдет и вышвырнет Луччи из своего дома и своей жизни, на этот раз окончательно. Пошатываясь и держась за голову, Паули дошел до двери в кухню и прислонился к косяку.

Бело-синяя кружка, которую Паули кто-то подарил еще в школе, действительно стояла на столе. Паули взял ее в руки — чуть теплая. На дне оставалось немного кофе, и, сам не зная, почему, Паули сделал глоток. Горько-сладкая жидкость терпко осела на языке.

Луччи на кухне не было.

Паули швырнул кружку в стену, она, брякая, прокатилась по столу, упала и залетела в угол. Некоторое время он бездумно смотрел в окно. На улице соседские мальчишки, радуясь хорошей погоде, смеялись, отламывали с козырьков над дверьми домов сосульки и совали их в рот. Паули подошел к тому месту, куда упала кружка, поднял ее, целую и невредимую, наскоро ополоснул и убрал с глаз долой в шкаф. Сел на табурет и уронил голову на руки.

Чертова судьба, чертовы приметы и обычаи. Одновременно больно, стыдно и радостно было это осознавать — он не сомневался, что у него появилась новая новогодняя традиция.